Походы в Арктику стали судьбой, частью жизни Чукова. Без заполярных экспедиций он теперь просто не мыслит своего существования. С недавних пор Владимир Семенович - профессиональный путешественник. Но ведь до этого у него долгие годы была другая профессия - офицерская. Не ошибся ли Чуков с ее выбором в годы своей юности? Не помешала ли она ему полностью реализовать себя в северных широтах, там, куда давно влечет его неуемную душу?
    У Владимира Семеновича вполне определенный ответ на эти вопросы:
    - Никогда не жалел о том, что стал военным. Много интересного было и в офицерской службе. Я ею не тяготился. А путешествиям посвящал отпуска. Так что одно другому не мешало. Скажу без ложной скромности, что служебные дела от моего увлечения не страдали.

    - Но ведь, скажем, каждая экспедиция на Северный полюс отнимала у вас по два с лишним месяца. Тут офицерского отпуска не хватит.
    - Начальство шло навстречу и предоставляло дополнительные дни. А это значит, что везло с командирами. К моим экспедициям они относились с одобрением.

    - Когда и почему вас поманил Север?
    - Конкретный срок назвать затрудняюсь. Желание отправиться за Полярный круг вызревало постепенно. А вообще путешествиями увлечен с юных лет. Ни один мой отпуск, начиная с лейтенантской поры, не обходился без похода. Вместе с друзьями странствовал на велосипедах, байдарках, плотах, ну и на своих двоих, конечно. Это в основном было в средней полосе России.
    А знакомство с Севером состоялось в семьдесят девятом году. Мы прошли на лыжах километров четыреста по Полярному Уралу. Жутко понравилось. С тех пор Север крепко держит меня, никак не отпускает. Это сродни болезни. Кто-то из классиков полярных путешествий, Фритьоф Нансен или Руаль Амундсен, точно не помню, говорил о существовании некоего арктического микроба. Судя по всему, такой "микроб" поразил и меня.
    И пошло-поехало: следующей зимой ходили по Забайкалью, потом по побережью Таймыра, затем по архипелагу Северная Земля и так далее.
    Добраться до Северного полюса мы впервые попытались в 1987 году. Однако тогда еще не представляли достаточно четко многие детали столь серьезного предприятия. Удалось дойти до 87°37' северной широты. В общем, это была прикидка. Зато возвращались на Большую землю с уверенностью: на следующий год "макушка планеты" покорится.
    Однако в восемьдесят восьмом нам, что называется, перекрыли кислород. Я в то время служил в штабе Объединенных Вооруженных Сил Варшавского Договора. Так вот, маршалу Куликову, который тогда возглавлял эти самые силы, позвонили из ЦК КПСС. Сказали Главкому примерно следующее: дескать, с какой стати ваш подчиненный вознамерился идти к полюсу?! Мы тут собрались проводить советско-канадскую экспедицию под эгидой "Комсомольской правды". Непущать Чукова на Северный полюс!
    Предполагаю, что тот звонок инициировал Дмитрий Шпаро - руководитель экспедиции под эгидой "Комсомольской правды". Мол, зачем иметь под боком конкурентов и делить с кем-то славу?
    Я человек военный и подчинился приказу. Хотя было очень обидно. Ведь у нас уже стоял "под парами" самолет АН-12 в Кубинке, закуплена провизия, готово снаряжение.

    - Выходит, в том году вы по Заполярью не путешествовали?
    - Да нет, и тогда сходил за Полярный круг. Мы с ребятами, конечно, были в шоке от такого поворота событий. Но все-таки сориентировались и махнули на поезде в сторону Воркуты. Совершили переход от Югорского полуострова до пролива Карские ворота, в общей сложности около 700 километров. Неплохая получилась тренировочка. Классическая Арктика, такие же дрейфующие льды, как и по пути на полюс. А вообще, начиная с семьдесят девятого, каждый год путешествовал по Заполярью.

    - Весной восемьдесят девятого вам препятствий уже никто не чинил?
    - Слава Богу, нет. 4 марта мы группой в 13 человек стартовали от северо-западной оконечности острова Шмидта. А через шестьдесят четыре дня, 6 мая, достигли Северного полюса. Преодолели 1700 километров. Впервые в мире полюс был достигнут в автономном режиме движения на лыжах. Мы не получили с воздуха ни одного килограмма груза. Однако шесть человек не смогли дойти до конца. Их пришлось снимать с маршрута, за ними прилетали самолеты. Этих людей отправляли домой с их снаряжением, а остальные двигались дальше.
    Однако через некоторое время после моего возвращения в Москву до меня дозвонился английский путешественник Роналф Файнесс. Он долго и подробно расспрашивал, а потом заметил: "Но ведь вы же продукты эвакуированных оставляли себе и потом ими пользовались. Это, по сути, пополнение запасов. Так что полностью автономной вашу экспедицию считать нельзя".
    Кстати, сам Файнесс несколько раз пытался достичь Северного полюса, но безуспешно. И мне было понятно уязвленное самолюбие англичанина. Но и мое самолюбие ему удалось уязвить. Как, впрочем, и моих товарищей. Как ни крути, а в словах Роналфа имелся резон. Решили на следующий год снова отправиться к "макушке Земли" и уж на сей раз сделать все так, чтобы комар носа не подточил.

    - Владимир Семенович, а почему вы стремитесь к полной автономности ваших путешествий?
    - Нам просто неинтересно идти с чьей-либо помощью. Хотим рассчитывать только на себя.

    Очень много мне помогает Игорь Хмелевец, подполковник из Саратова. Особенно ценю его поддержку потому, что сам он по служебным причинам не сможет отправиться с нами в ближайшую экспедицию. Чем Игорь конкретно помогает? В первую очередь тем, что работает с потенциальными спонсорами.
    Еще мои сегодняшние сподвижники - ребята из Томска: Иван Ялин, Иван Кужеливский и другие. Кужеливский, кстати, в девяносто четвертом году был моим заместителем в походе.

    - Наверное, в таких сложнейших и длительных путешествиях очень многое значит психологическая совместимость участников экспедиции. И в этой связи хотелось бы поинтересоваться вот чем. Не случается ли так, что люди, которые в обычной обстановке, на Большой земле, относятся друг к другу нормально, в таком походе через некоторое время начинают буквально ненавидеть друг друга?
    - Безусловно, когда путешественники два с лишним месяца идут по Арктике при высочайшем нервном и физическом напряжении, то в них порой проявляются такие качества, которых за ними не замечали в обыденной жизни. Причем далеко не всегда эти проявления со знаком плюс. Но каких-то чересчур острых, конфликтных ситуаций не припомню. Ведь все-таки случайных попутчиков мы в Заполярье не берем. Долго изучаю человека, прежде чем взять его с собой в столь серьезное предприятие. Но при всем при этом в характере любого из нас есть какое-то своеобразие, не всегда приятное. Идеальных нет. И там, за Полярным кругом, мы стараемся не заострять внимание на чьих-то недостатках.
    Хотя, конечно, раздражительность там у всех повышенная. В том числе и у меня. От физической и, главным образом, психологической нагрузки. В таких экспедициях твое обычное состояние - ожидание каких-то неприятностей. Особенно, когда идешь по дрейфующему льду. Тут нельзя ни на минуту расслабиться, так как постоянно идет торошение. Даже во сне ты должен быть начеку. Помню, однажды установили палатку, расположились на ночлег. И посреди ночи прямо под палаткой треснул лед. Еле ноги унесли.

    - Мороз еще, наверное, там здорово донимает?
    - А что мороз?! Мороз - он и есть мороз. Что на дрейфующем льду, что у нас под Москвой, холодно бывает почти одинаково. Другое дело, что в Подмосковье редко кому приходится долгое время находиться на сильном холоде. В Заполярье же, даже весной, минус тридцать - обычная погода. К холоду нельзя привыкнуть. Но надо уметь терпеть, коль отправился покорять северные широты.
    Однако на одно терпение, тем более на авось за Полярным кругом полагаться нельзя. С Севером шутки плохи. Здесь надо предусматривать каждую деталь. Особенно это касается экипировки.
    Несколько лет назад произошла трагедия с пограничниками заставы, что на Северной Земле. Группа из шести человек (прапорщик и пятеро солдат) в ноябре обходила остров. Мороз был за тридцать, с сильным ветром. Одеты-то ребята были довольно тепло. Беда крылась в другом - обмундирование пограничников было совершенно не приспособлено для того, чтобы справлять естественные надобности. Попробуй трехпалыми рукавицами расстегни два ряда пуговиц. Ясно, что пришлось эти рукавицы снимать на ледяном, штормовом ветру. В результате всем пришлось ампутировать отмороженные руки. А один из пограничников вообще погиб.

    - Надо полагать, у вас экипировка для всего предусмотрена...
    - Разумеется. Никаких пуговиц: "молнии", к замкам привязаны специальные веревки. Все продумано до мелочей.

    - Постоянное чувство холода. Ну хоть в палатке вы от него избавляетесь, когда, скажем, останавливаетесь на ночевку? Наверное, как-то обогреваетесь?
    - Включаем в палатке два примуса, когда готовим пищу. А специально для обогрева ничего не используем. Конечно, температура повышается. Но все равно она обычно минусовая.

    - Как питаются полярные путешественники?
    - За всех говорить не стану. А в экспедициях, которыми руководил я, продукты в основном сублимированные, обезвоженные - мясо, яичный порошок, сухое молоко, крупы. Вес суточного рациона на одного человека - около 1 килограмма. Упаковки самые простые и легкие, например прочный полиэтилен. Задача - максимально облегчить вес, Тюбики, что у космонавтов, нам не годятся. Во-первых, тяжелые, во-вторых, на морозе из них весьма сложно что-то выдавить. Пьем чай, кофе. Варим суп, кашу. Используем для их приготовления снег или пресный лед. То есть у нас три раза в день нормальная, полноценная горячая еда. Вдобавок, перекусываем во время десятиминутного отдыха после каждого часа движения орехами, шоколадом, конфетами. Так что не надо думать, что мы сидим на одних сухарях или вобле.

    - Действует ли в ваших путешествиях "сухой закон"?
    - Употребляем. Спирт. Но разбавляем, чистый пить на морозе довольно противно. Иной раз позволяем себе в конце дня что-то типа грога. Хорошо согревает и снимает усталость.

    - Наверное, в полярных экспедициях вы как руководитель требуете от участников железной дисциплины?
    - Да, дисциплина в наших путешествиях сродни армейской. Ведь не на экскурсии ходим, серьезным, рискованным делом занимаемся. В принципиальных вопросах последнее слово всегда за мной. Мы об этом обычно еще на Большой земле договариваемся. И особых проблем с дисциплиной никогда не возникало.

    - Много ли приходится терять в весе после походов к "макушке Земли"?
    - Не очень. Если все идет по плану, то килограммов пять.

    - Какой груз обычно берут с собой участники ваших экспедиций?
    - Если идем к Северному полюсу, то на каждого приходится около 140 килограммов. Кроме продуктов, снаряжения, навигационных приборов, радиостанции берем еще фото-и видеоаппаратуру. Ведь надо запечатлеть увиденное и достигнутое. Чтобы след какой-то остался. Не только для нас, но и для других людей.

    - Простуда с вами и вашими товарищами за Полярным кругом приключалась?
    - Никогда. Хотя не один раз приходилось и под лед проваливаться. Видимо, во время таких испытаний человеческий организм использует какие-то дополнительные резервы. Правда, у меня обычно горло "садится", потому что там приходится много кричать.

    - Есть ли у вас какие-то жизненные правила?
    - Вроде бы нет. Хотя если подумать... Назову такие. Во-первых: никогда не отступать! Помню, как в 1985 году наша экспедиция вынуждена была повернуть назад. Я не мог поверить себе, что решил отступить. Тогда мы пересекали Карское море. Дошли до острова Ушакова, это была половина намеченного маршрута, двинулись дальше. Но продуктов оставалось всего на 10-12 дней. А наш темп движения предельно снизился - впереди было много открытой воды. И пришлось возвращаться.
    Еще одно правило: нет безвыходных положений. Надо спокойно искать выход из любой ситуации. Для некоторых зарубежных полюсных экспедиций, знаю точно, порой неразрешимой проблемой оказывалась поломка лыж или саней. Им приходилось только из-за этого вызывать самолет. Для нас же это не причина звать на помощь летчиков. Вот в прошлом году мы ремонтировали сани... батонами колбасы. Привязали заледеневшую колбасу к пробитым полозьям. И ехали у нас эти два батона, как миленькие, до самого Северного полюса.

    А самые горькие минуты пережил в 1987 году. Мы шли по Центральному арктическому бассейну. Мой друг полковник Юрий Подрядчиков, светлая ему память, умер у меня на руках от прободения язвы. Самолет прилетел слишком поздно. По сей день это незаживающая рана в моем сердце.

    - Слышал, что первый в жизни прыжок с парашютом вы совершили безо всякой подготовки. Это правда?
    - Правда. Это было в 1992 году, когда проводилась первая парашютно-лыжная полюсная экспедиция. Абсолютно не готовился к первому прыжку. Но это не бравада. Просто было некогда. Голова шла кругом: столько всяких оргвопросов пришлось решать перед вылетом. В итоге 23 апреля сел в АН-26, даже не увидев, что из себя представляет мой парашют. Уже в полете мне объяснили, за что нужно дергать, когда покину борт.

    - Да, отчаянный вы человек. Наверное, вам свойственна жажда риска?
    - Нет у меня такой жажды. Риск ради риска не по мне. Другое дело, что нередко обстоятельства вынуждают рисковать. Но это всегда просчитанный, обдуманный риск. Так что сам к опасности не стремлюсь. Но там, в высоких широтах, всегда готов к встрече с ней.

    - Поинтересуюсь впрямую:зачем все это вам нужно?
    - А зачем художник пишет картины? Зачем композитор сочиняет музыку? На мой взгляд, путешествия такого рода - это творчество. Путешественник, достигший того, что раньше никому не удавалось, не столько удовлетворяет свою потребность странствий, сколько обогащает других. Ведь возникают новые представления о возможностях человека.

    - В Бога верите?
    - Знаете, религия со всей ее атрибутикой и ритуалами - это, по-моему, для людей малограмотных. Принято считать, что есть где-то там какое-то всемогущее существо. Полагаю, что это не так. Однако не отрицаю существования особого вида материи, благодаря которому подчас происходят необъяснимые с точки зрения современной науки вещи. Мне кажется, что это и есть тот самый Бог. Хотя не очень-то люблю копаться в этих вещах.

    - А в критических ситуациях не обращаетесь к Всевышнему: "Помоги, Господи!"?
    - Конечно, обращаюсь. По-моему, это в каждом русском человеке заложено на генетическом уровне.

- Кто финансирует ваши путешествия?     - Раньше, когда служил в армии и еще не был профессиональным путешественником, полагался в основном на свои кровные. Скажем, получал отпускные и почти все их тратил на очередную экспедицию. Но ведь и цены тогда были другими. Сейчас, в эпоху рынка, никаких бы отпускных не хватило. Ищем спонсоров. Жаль, нет пока у нас постоянных меценатов. В последнее время нам здорово помогает Госкомитет по физкультуре и туризму во главе с Шамилем Тарпищевым. С его помощью удалось "пробить" распоряжение Правительства Российской Федерации о первой российской трансантарктической лыжной экспедиции "Антарктида и человек". Она будет посвящена 300-летнему юбилею Российского флота и 175-летию открытия Антарктиды русскими мореплавателями Ф.Ф.Беллинсгаузеном и М.П.Лазаревым. Так что собираемся на Южный полюс.

    - Как в вашей семье относятся к вашим частым и долгим странствиям?
    - Со своей будущей женой Ириной познакомился в походе. В академии тогда учился. В отпуске мы на плотах плыли по Оке. Как поженились, стали вместе путешествовать. Сумели передать любовь к приключениям сыну Григорию и дочери Юле. С малых лет брали их с собой в походы. Поэтому даже мало будет сказать, что к моим экспедициям дома относятся с пониманием. Поддерживают всячески и, надеюсь, гордятся главой семейства.
    - Кстати, интерес к приключениям, путешествиям сказался на выборе профессии у сына. Григорий работает в отряде министерства по чрезвычайным ситуациям "Центроспас".

    - У вас колоссальный опыт пребывания в экстремальных ситуациях. В полной ли мере он востребован, допустим, министерством обороны или министерством по чрезвычайным ситуациям?
    - Что касается Минобороны, то с его представителями пока полноценного сотрудничества нет. Хотя я всегда открыт к общению. А вот с МЧС завязались неплохие контакты, наверное, потому, что там молодые, легкие на подъем руководители. В 1995 году в Арктике наш экспедиционный центр провел учение с отрядом "Центроспас".

    - Владимир Семенович, а не задумывались над тем, что когда-нибудь придется заканчивать с полярными путешествиями? И что дальше?
    - Трезво смотрю на вещи. Прекрасно понимаю, что подолгу находиться в экстремальном режиме человек может лишь до определенного возраста. Но в моей группе 1994 года к полюсу ходили ребята в 56, 58 лет. Так что еще похожу за Полярный круг. Однако чувствую: не за горами то время, когда придется выбирать более теплые и удобные маршруты. А вообще, путешествовать не перестану до конца дней своих. Ведь это - мой стиль жизни.

Беседу вел подполковник Андрей СОРОКИН
Фото Анатолия НОСЕНКО
из архива Владимира ЧУКОВА